Три вдохновляющих дискурса, 1844 г. - Three Upbuilding Discourses, 1844

Три вдохновляющих дискурса
АвторСорен Кьеркегор
Оригинальное названиеTre opbyggelige Taler
СтранаДания
ЯзыкДатский
СерииПервое авторство (Дискурсы)
Жанрхристианство, психология, философия
ИздательКниготорговец П. Г. Филипсен
Дата публикации
8 июня 1844 г.
Опубликовано на английском языке
1945 - первый перевод
Тип СМИмягкая обложка
Страницы70
ПредшествуетДва вдохновляющих дискурса, 1844 г.  
С последующимФилософские фрагменты  

Три вдохновляющих дискурса (1844) - книга Сорен Кьеркегор.

История

Кьеркегор опубликовал Восемнадцать вдохновляющих бесед на протяжении 1843 и 1844 годов. Он следовал Сократический метод публикуя свой взгляд на жизнь под своим именем и различные взгляды на жизнь под своим именем. псевдонимы. По его собственному мнению, это был «преданный христианин, обученный служению».[1]

Он опубликовал три книги по тот же день в 1843 году и теперь, в 1844 году, он опубликует четыре книги в июне месяце: Три вдохновляющих дискурса, 8 июня, Философские фрагменты, 13 июня, Предисловия, и Концепция беспокойства, 17 июня. Публикуя эти работы, он имел в виду план.

Кьеркегор говорит: «У всех, кто ожидает, действительно есть одно общее: они чего-то ждут в будущем, потому что ожидание и будущее - неразделимые идеи».[2] Но многие люди живут в «конфликте с будущим».[3] Тем не менее, «с помощью вечного можно победить будущее, потому что вечное является основой будущего, и, следовательно, через него можно постичь будущее. Что же такое вечная сила в человеке? Это вера. Что такое ожидание веры? Победы - или, как Священное Писание так искренне и так трогательно учит нас, что все должно служить добру тем, кто любит Бога ».[4] Кьеркегор еще раз пишет об ожидании в этих рассуждениях. Ожидание связано с надеждой. "Здоровый человек живет одновременно надеждой и воспоминаниями, и только таким образом его жизнь обретает истинную и существенную непрерывность. Таким образом, у него есть надежда и, следовательно, он не желает возвращаться назад во времени, как это делают те, кто живет только в воспоминание. Что же тогда воспоминания делают для него, ведь они определенно должны иметь какое-то влияние? Это ставит острый на заметку в данный момент; чем дальше он идет назад, тем чаще повторяется, тем больше острых углов. Например, если в текущем году он переживает эротический момент, это дополняется его воспоминаниями о нем в предыдущем году и т. Д.… Над ним витает надежда как надежда на вечность, наполняющая этот момент.[5]

В этих беседах Кьеркегор пишет о том, чтобы помнить о своем Создателе, надеяться, беспокоиться о своем вечном спасении и знать свое место в мире.

Структура

Три его выступления посвящены «Покойному Майклу Педерсену Кьеркегору, бывшему торговцем одеждой здесь, в городе Мой Отец». Все, но один его Восемнадцать вдохновляющих бесед были посвящены его отцу. Он также включает в себя посвящение: «тому единственному человеку, которого я с радостью и благодарностью называю своим читателем». Регина Олсен "мой читатель" по мнению некоторых ученых.[6] Вот его посвящение этим беседам.

Хотя эта маленькая книжка (которая называется «беседы», а не проповеди, потому что у ее автора нет авторитета проповедовать, "укрепляющие дискурсы", а не дискурсы для укрепления, потому что говорящий никоим образом не утверждает, что он учитель) обращается к читателю, к тому единственному человеку, которого я с радостью и благодарностью называю мой читатель, тем не менее, говорящий не забывает, что уметь говорить - искусство неоднозначное, и даже уметь говорить правду - очень сомнительное совершенство. В этом сознании книга выходит в мир; замкнутый в себе, он не обращает внимания на погоду, не спрашивает о ветре, не смотрит на облака, ни в чем не ошибается, но ищет и ищет только того благожелательно настроенного человека, который проявляет интерес к ищущему, дает возможность для того, что сказано, снова разжигает холодную мысль, преобразует беседу в беседу, честная конфиденциальность которой не нарушается никакими воспоминаниями о том, кто постоянно желает только того, чтобы о нем забыли, и это прежде всего и предпочтительно это именно тот случай, когда получатель выполняет огромную работу, позволяя бренности дискурса возникнуть в нетленности. Предисловие п. 231

Его беседы;

  • Подумайте о своем создателе в дни юности
  • Ожидание вечного спасения
  • Он должен увеличиваться; Я должен уменьшить

Подумайте о своем создателе в дни юности

На основании следующего текста; «ПОМНИТЕ ТАКЖЕ вашего Создателя в дни вашей юности, прежде чем наступят злые дни и придут годы, когда вы скажете:« Мне они не нравятся »» Экклезиаст 12: 1 RSV, Библия

Этот дискурс начинается с вопроса об истине. Он выделяет два типа истины, одна из которых безразлична для отдельного человека, потому что относится ко всем людям в равной степени. Он говорит,

"Есть истина, величие и величие которой мы привыкли восхвалять, восхищенно говоря, что она безразлична, одинаково значима, принимает кто-то ее или нет; безразлична к особому состоянию человека, молод он или стар, счастлив или подавлен; безразличен к его отношению к нему, приносит ли оно ему пользу или вредит, удерживает ли оно от чего-то или помогает ему в этом; одинаково справедливо, полностью ли он подписывается под этим или холодно и бесстрастно исповедует это, дает ли он свое жизнь ради него или использует его для дурной выгоды; безразличный[примечание 1] на то, нашел ли он это сам или просто повторяет то, чему его учили ".[7]

Сотворение человека Прометей Бертелеми

Затем он пишет о другой истине.

Есть другой вид истины или, если он более скромный, другой вид истин, которые можно было бы назвать заинтересованными.[заметка 2] Они не живут на высоком уровне по той простой причине, что, как бы стыдясь, они сознают, что не могут применяться универсально ко всем случаям, а только конкретно к конкретным случаям. Им небезразлично конкретное состояние отдельного человека, будь он молод или стар, счастлив или подавлен, потому что это определяет для них, должны ли они быть для него истинами. Они также не отпускают человека сразу и не оставляют его, но продолжают беспокоиться о нем до тех пор, пока он сам полностью не отделится, и даже к этому они не равнодушны, хотя он не в состоянии сделать эти истины сомнительными в отношении самих себя. Такая истина не безразлична к тому, как ее воспринял человек, принимает ли он ее всем сердцем или она становится для него просто словами. Само это различие, безусловно, показывает, что он завидует себе, ему небезразлично, становится ли истина для него благословением или разрушением, поскольку это противоположное решение свидетельствует конкретно против равной действительности; ему небезразлично, искренне ли он доверяет этому или, обманутый, он хочет обмануть других, поскольку этот гнев мщения ясно показывает, что он небезразличен. Такая озабоченная истина не является независимой от того, кто ее проповедовал; напротив, он остается в нем постоянно, чтобы, в свою очередь, заботиться об отдельном человеке. Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 233-234

Кьеркегор произносит текст из Экклезиаст должен «пробудить в вас заботу о себе». "Мысль о Создатель это прекраснейшее великолепие молодежи "и проповедник" не просто говорит, что вы можете думать о своем Создателе, но он увещевает вас делать это; и если вы молоды, радостны вы или удручены; беззаботны ли вы или обескуражены, кем бы вы ни были, тем не менее он говорит к вам, именно к вам, к вам, к кому относится предупреждение ...[8][заметка 3]

Георг Вильгельм Фридрих Гегель, 1832 г.

Существование Бога обсуждалось на протяжении всего времени. И Гегель, и Шеллинг посещали Тюбингенский университет, школа была заинтересована в использовании высшая критика библейских текстов, чтобы определить истинность утверждений христианство. Гегель написал следующее в 1832 году,

Что нужно сделать, так это восстановить доказательства существование Бога на свое почетное место, лишая их того, что в них неадекватно. У нас есть Бог и Его существование (Dasein ); существование определенный конечное бытие; Существо Бога никоим образом не является ограниченным Существом; существование (Existenz) тоже понимается в смысле конкретного существования. Таким образом, у нас есть Бог в Его существе, действительности, объективности, и процесс доказательства имеет своей целью указать нам на связь между двумя определениями, потому что они различны, а не сразу Одно. Гегель, Лекции по философия религии, вместе с работой о доказательствах существования Бога п. 168 [примечание 4]

Он говорит, что религия всегда мешала философам и ученым обрести знания, потому что христианская религия противостоит любому знанию, которое отличается от Библейский знание. Хеджель безразлично, что говорит Библия. Он пишет в своем Философия религии

Если в настоящее время философия быть объектом вражды из-за того, что он занимается религией, это не может нас по-настоящему удивить, когда мы рассматриваем общий характер того времени. Каждый, кто пытается заняться познанием Бога и с помощью мысли понять Его природу, должен быть готов обнаружить, что либо на него не обратят внимания, либо что люди восстанут против него и объединятся. противостоять ему. Чем больше увеличивается знание конечных вещей, и это увеличение настолько велико, что расширение науки стала практически безграничной, и все регионы знание увеличиваются до такой степени, что исчерпывающий обзор становится невозможным, тем больше сужается сфера познания Бога. Было время, когда все знание было познанием Бога. Наше собственное время, напротив, отличается тем, что мы знаем обо всем и обо всем, о бесконечном числе предметов, но совсем ничего о Боге. Раньше разум находил высший интерес в познании Бога и изучении Его природы. Она не имела и не находила покоя, если так не занималась Богом. Когда он не мог удовлетворить эту потребность, он чувствовал себя несчастным. Духовные конфликты, которые познание Бога порождает во внутренней жизни, были высочайшими, которые дух знал и испытал сам по себе, а все другие интересы и знания не ценились. Наше время заставило замолчать эту потребность со всеми ее трудностями и конфликтами; мы со всем этим покончили и избавились от этого. Что Тацит сказал о древние германцы, что они были securi adversus deos,[9] в отношении знания мы снова стали securi adversus deum.[10]

Наш век больше не беспокоит, что он ничего не знает о Боге; напротив, это считается высшим интеллект считать, что такое знание невозможно. То, что христианская религия провозглашает высшей и абсолютной заповедью: «Познайте Бога», считается безумием. Христос говорит: «Будьте совершенны, как совершен Отец Мой Небесный».[11] Это высокое требование к мудрость нашего времени пустой звук. Он сделал из Бога бесконечный призрак, который далек от нас, и таким же образом сделал человеческое знание бесполезным фантомом конечности или зеркалом, на которое падают только тени, только явления. Как же нам больше уважать заповедь и понимать ее значение, когда она говорит нам: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный», поскольку мы ничего не знаем о Совершенном и поскольку наши знание и желание ограничиваются исключительно и полностью видимостью, а истина должна быть и оставаться абсолютно и исключительно чем-то за пределами настоящего? И что, мы должны спросить, что еще стоило бы понять, если Бог непостижим? С. 35-36.

Кьеркегор обратился к этой идее доказывая Бога в этом дискурсе. Он говорит: «Когда человек становится старше, все становится таким несчастным. Бог на небесах должен сидеть и ждать решения своей судьбы, существует ли он, и, наконец, он появляется с помощью нескольких демонстраций[примечание 5]; человеческим существам приходится мириться с ожиданием решения этого вопроса. Предположим, что человек умер раньше этого времени; Предположим, что, когда дело было окончательно решено, он не думал о Боге как о Творце, и вся радость от этого исчезла! "[12] Он также сказал: «Даже несмотря на то, что проповедник обычно строго говорит с людьми, он, тем не менее, настолько учтив, что предполагает, что вы понимаете, что есть Бог, не настолько тщеславно, чтобы думать, что он изобрел существование Бога.[13][nb 1] Он уже принял решение о христианстве еще в 1835 году, когда писал:

невозможно сразу собрать то, что посеяли. Я буду помнить метод этого философа, заставлявший своих учеников молчать в течение трех лет; тогда я осмелюсь сказать, что это произойдет. Подобно тому, как человек начинает пиршество не на восходе солнца, а на закате, точно так же в духовном мире нужно работать некоторое время вперед, прежде чем солнце действительно засияет для нас и взойдет во всей своей красе; ибо хотя верно то, что Бог позволяет своему солнцу освещать добро и зло и позволяет дождю падать на праведных и несправедливых, в духовном мире это не так. Так что пусть жребий будет брошен - я переход через Рубикон! Несомненно, этот путь ведет меня в бой, но я не откажусь от него. Я не буду сетовать на прошлое - зачем горевать? Я буду работать энергично и не буду тратить время на сожаления, как человек, застрявший в болоте и сначала вычисляющий, как далеко он погрузился, не осознавая, что в течение времени, которое он тратит на это, он погружается еще глубже. Я поспешу по найденной мною тропе и буду кричать всем, кого встречу: не оглядывайтесь, Жена лота сделал, но помните, что мы поднимаемся в гору.Журналы Кьеркегора, И.А. 1 августа 1835 г.[14]

Эта идея отделения Творца от мыслей молодежи о Творце вредна. Он говорит: «с годами понимание и с пониманием знание, и со знанием горя, - и с увеличением знания увеличилось горе. Но по мере того, как он таким образом развивался и воспитывался, простое становилось для него труднее, а поскольку без этого руководства он хотел управлять собой, все становилось все более и более сложным. - Возможно, он выбрал руководство мысль, и, чтобы никому ничего не быть должен, он позволил семени посеять само себя и позволить одной мысли развиться из другой, пока, наконец, бесконечный проявился к нему и вызвал у него головокружение. Чем больше он пристально смотрел на это, тем больше его глаз терял зрительную силу, чтобы найти путь назад к конечности. - Возможно, желание ослепляло его, жизнь казалась ему шуткой, и он позволил Богу горевать на небесах, в то время как он выбирал удовольствие и пусть энтузиазм напрасно говорит о конфликтах и ​​борьбе, о мужестве в опасностях, терпении в невзгодах, любви в жизни, победе в смерти, награде на небесах, в то время как он позволяет каждому дню получать свое удовольствие. - Возможно, мирское беспокойство о еде и одежда рассеивала его разум, так что он не делал ни то, ни другое ». Средство Кьеркегора для этого человека - найти место, чтобы побыть наедине с Богом. Он говорит:« Так же, как первая книга Ветхого Завета была названа Бытие, второй Исход, так что вполне можно сказать, что в человеческой жизни есть третья книга, называемая Спасаться бегством."[15] Он продолжает: «Мы говорим только о прекрасном значении ретрита для человеческой жизни и о том, что мысль о Творце в юности - это ангел-спаситель ретрита. Пусть работа человека забирает у него то, что ему принадлежит, его время, Его усердие, но в преклонные годы, Боже, сохрани память юности, сохраняющую юношеские мысли о Творце. Горе тому, кто разделяет то, что Бог соединил вместе, кто отделяет взрослость от своей юности.[16]

Ожидание вечного спасения

на основе этого текста; "Ибо этот небольшой кратковременный недуг готовит нам вечную славу вне всякого сравнения, потому что мы смотрим не на видимые вещи, а на невидимые; ибо видимые преходящи, но то, что невидимые, вечны ". 2 Коринфянам 4.17-18

«Мои овцы слышат мой голос, и я знаю их, и они следуют за мной: И я даю им жизнь вечную; и они никогда не погибнут, и никто не вырвет их из руки моей». Библия (KJV)

Кьеркегор уводит читателя от идеи Творца к идее вечного спасения. Есть такая вещь, как вечное спасение ? Он говорит.

Возможно, заслуга нашего нынешнего века состоит в том, что во многих отношениях он знает, как желание устал и таким образом отучить душа от желающих; ему может быть выгодно, если тем самым он развил искреннюю искренность, которая ради блага отказывается от фальсификации желаний. Мы не упрекаем возраст в том, что он превратил представление о силе желания в игру словами, если тем самым побуждает кого-то работать своими руками, а не заимствованной энергией желания. Но желаю спасения небес - это тоже игра слов, потому что желание небесной помощи стало для легкомысленных, которые думают, что мы должны зависеть от Бога, как мы зависим от людей - то есть, если вы помогаете себе, то все остальное делает Бог . И если желание небесного спасения превратилось в игру слов, было ли оно целью побудить людей еще больше работать, чтобы обрести его? Кажется, что это совсем не так. Вместо этого кажется, что вечное спасение превратилось в то, чем стали мысли о нем, - вольная и праздная фраза, временами фактически забытая, или произвольно исключенная из языка, или равнодушно отброшенная как старомодная. поворот речи больше не используется, но сохраняется только потому, что он такой причудливый. А в старину получали небесные спасение посредством Благодать Божья В наши дни спасение на небесах часто кажется старым, дряхлым человеком, который в доме сильных поддерживает свою жизнь жалким хлебом милосердия. Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 254

Кьеркегор спрашивает, куда обратиться отдельному человеку, если он хочет думать об ожидании вечной жизни? Как это работает в гражданские дела ? Обращается ли государственный чиновник к «инопланетянам и иностранцам», «бездельникам и безответственным бродягам» или «разбойникам и агитаторам», чтобы обсудить состояние нации? Нет, чиновник идет к тому, кто «заботится» о «благополучии страны».[17] Одинокий человек не идет к тому, кто говорит, что «спасение - это дело или само собой разумеющееся», он идет к тому, кто знает, «что никто не может служить двум господам, потому что он должен ненавидеть одного и любить другого» (Матфея 6:24 ), чья душа полностью пробуждается ото сна, чтобы понять, что, предположительно, могло бы сбросить лунатика в бездну, «что любовь к миру есть ненависть к Богу!» (Иаков 4.4)[18] Киргегард говорит об этом так:

Ожидание вечного спасения поможет человеку понять себя во временном. … Это важно как руководство в жизни, потому что временная жизнь разрознена и подобна темной поговорке, которую лучше всего понять, когда ее понимают понемногу. Опыт имеет то преимущество, что всегда имеет цель, которой он измеряет, цель, к которой он стремится, и поскольку он разделяет диапазон конечности, он всегда знает, как измерить частное, и, исходя из определенного, он знает, как вычислить неопределенное. Умеет сделать приблизительную оценку, определить длину пути и время; у него есть критерий силы и выносливости, сопротивления, опасностей и трудностей, и независимо от того, входит ли жизнь в него благоприятно или тревожно, он знает, как с этим справиться; его нелегко застать врасплох, и если это так, он быстро сплачивается и снова измеряется. Возможно, многие человеческие жизни протекают таким образом, активно занятые служением временному, но также полностью принадлежащие временному. Однако, если душа человека ожидает вечного спасения, это ожидание, несомненно, на мгновение обеспокоит его, заставит презирать опыт, поскольку его цель слишком мала для него, его критерий слишком мал. Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 259–260

Понтий Пилат: Что есть истина? Николай Николаевич Ге, 1890 г.

Как мы можем узнать, готов ли один человек к вечному спасению? Кьеркегор говорит: «В любой армии иногда есть небольшая избранная группа, именуемая бессмертным батальоном, и воин считает большой честью быть принятым в нее. Предположим, что был человек, который был так же обеспокоен своим участием в этом батальоне, как и каждый должен быть обеспокоен тем, чтобы стать наследником небесного спасения. Условия были достаточно известны; требовалось различие в битве, но также и определенный внешний вид, определенный рост, телосложение и т. д. Затем он проверял себя, чтобы увидеть, все ли у него получается. требования, не в целом, не случайно, потому что он был бы слишком обеспокоен этим, и он знал, что если он будет неполноценным хотя бы малейшим образом, его не примут. И было ли чего-то не хватает или все было правильно пропорцию, которую определит командующий в своей оценке.[19] Можно ли так же говорить о христианине? Нет. Кьеркегор говорит: «Каждый человек имеет спасение на небесах только по милости и благодати Божьей, и это одинаково близко к каждому человеческому существу в том смысле, что это вопрос между Богом и им; и пусть никакое третье лицо,[20] сам был восстановлен в благодати, лишился ее из-за необоснованного вмешательства. Если бы был человек, который рано и поздно озлоблял мою жизнь и думал обо мне только самое худшее, могло бы его спасение помешать моему спасению?[21]

Вечное спасение одинаково близко каждому.[22] Нет различия между простым и мудрым. Он говорит: «Если бы кто-то был не тем, что в более возвышенном смысле называется простым человеком, а тем, что в простой повседневной речи называется настоящим простаком, и вы, мой слушатель, были бы мудрым человеком, который глубоко спросил:« Что такое правда? »и беспокойно обдумывал этот вопрос со знанием дела и успеха. Как ты думаешь, это встревожило бы тебя, если бы он стал таким же благословенным, как ты, и бесконечное спасение небес сделало бы вас обоих равными?[23]

В книге поднимается вопрос о бессмертии души; содержание книги, конечно, ответ. Но содержание книги, как убеждает себя читатель, прочитав ее, состоит из нанизанных на нитку мнений самых мудрых и лучших людей о бессмертии. Следовательно, бессмертие - это мнение о бессмертии всех самых мудрых и лучших людей. О великий китайский бог! Это бессмертие? Так является ли вопрос о бессмертии ученым вопросом? Честь учиться! Честь тому, кто может мудро подойти к изученному вопросу о бессмертии! Но по сути вопрос о бессмертии - это не научный вопрос; это вопрос, относящийся к внутреннему, который субъект, становясь субъективным, должен задать себе. … В социальном плане на этот вопрос вообще невозможно ответить, потому что в социальном плане он не может быть сформулирован, поскольку только субъект, желающий стать субъективным, может уловить вопрос и правильно задать вопрос: стану ли я бессмертным или бессмертным? Заключительный ненаучный постскриптум, Hong p. 173

Кьеркегор сомневается, что лучше прийти к истине, чем постоянное стремление к истине. Сначала цитата из этого дискурса, а затем две похожие цитаты из Заключительный ненаучный постскриптум а затем один из Практика в христианстве.

О, «если бы Бог держал всю истину в своей правой руке и в своем левом вечном стремлении… .. нет, если бы Бог держал спасение в своей правой руке, а также держал в своей левой руке заботу, которая стала содержанием вашей жизни,[примечание 6] Разве вы сами не выбрали бы левую, хотя все же стали похожи на того, кто выбрал правую? Действительно, должно быть равенство, в котором люди иногда находят убежище, равенство смерти, делающее всех одинаково бедными, и что может быть более благословенным, чем равенство, делающее всех одинаково счастливыми? Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 272

Лессинг сказал: «Если бы Бог держал всю истину в своей правой руке, а в левой руке - единственное и непрекращающееся стремление к истине, даже с последствием вечной ошибки, и если бы он сказал мне: Выбери! - Я бы смиренно упал к нему слева от него и сказал: «Отец, дай! Чистая правда действительно только для тебя!» Заключительный постскриптум п. 106

Сорен Кьеркегор сказал: «Легче стать христианином, если я не христианин, чем стать христианином, если я им ...», потому что каждый в Дании по своей природе рожден в христианском мире. Не было личного решения, связанного с переходом от не христианина к христианину. Он задавался вопросом, как вообще можно «узнать, что такое христианство, не становясь Христианин себя ". И посчитал это" смехотворным противоречие если существующий человек спросил, что такое христианство с точки зрения существования, а затем провел всю свою жизнь размышляя об этом - потому что в таком случае, когда он должен в нем существовать? "Иоганнес Климакус, псевдоним Кьеркегора, сказал:" Я не христианин "." Я думаю примерно так: если это высшее благо, то оно лучше, если я определенно знаю, что я им не обладаю, чтобы я мог стремиться к нему изо всех сил, чем быть очарованным иллюзией и вообразить, что я обладаю им и, следовательно, даже не думаю о стремлении ». Заключительный ненаучный постскриптум к философским фрагментам, п. 366, 371, 370, 381

Существо истины - это удвоение[24] истины внутри себя, во мне, в нем, что ваша жизнь, моя жизнь, его жизнь приблизительно выражают истину в стремлении к ней, что ваша жизнь, моя жизнь, его жизнь - это приблизительно сущность истины в стремлении к это точно так же, как истина была во Христе жизнью, потому что Он был истиной. И поэтому в христианском понимании истина, очевидно, заключается не в знании истины, а в том, чтобы быть истиной. Несмотря на всю современную философию, здесь есть бесконечное различие, которое лучше всего видно в отношении Христа к Пилату, поскольку Христос не мог, мог только ложно ответить на вопрос «Что есть истина?» именно потому, что он не был тем, кто знал, что есть истина, но был истиной. Не так, как если бы он не знал, что такое истина, но когда человек является истиной и когда требуется быть истиной, знать истину - это неправда. Ведь знание истины - это нечто, что полностью само по себе сопровождает истину, а не наоборот. И именно поэтому оно становится неправдой, когда знание истины отделено от истины или когда знание истины тождественно с тем, чтобы быть ею, поскольку оно связано другим образом. Быть истиной - это то же самое, что знать истину, и Христос никогда бы не узнал истину, если бы Он не был ею, и никто не знает больше об истине, чем то, что Он есть от истины. Практика в христианстве, 1848, Hong, 1991, стр. 205-206

Он должен увеличиваться; Я должен уменьшить

текст; "Имеющий невесту тот жених; друг жениха, который стоит и слушает его, очень радуется голосу жениха; поэтому эта моя радость теперь полна. Он должен увеличиваться, а я должен уменьшаться ". Евангелие от Иоанна 3.29-30

Кьеркегор говорит о том же, о чем он говорил во всех своих произведениях, - о самопознании. Он говорит: «Все остальные, вероятно, поймут, что самопознание[25] дело трудное; хотя понять остальной мир легко, понимание внезапно очень существенно меняется, когда оно относится к самому себе ».[26] Он говорит о выборе себя в Либо / Или, "Когда человек считает себя эстетически его душа подобна земле, из которой растут всевозможные травы, и все они имеют равные права на цветение; его я состоит из этой множественности, и у него нет себя выше, чем это (...) Тот, кто видит личность этично сразу имеет абсолютное различие: а именно различие между Добро и зло. И если он находит в нем больше зла, чем добра, это еще не значит, что это зло должно продвигаться, но это означает, что это зло должно отступить, а добро - продвинуться. (...) Воистину требуется значительная этическая смелость, чтобы признать добро наивысшим, потому что тем самым человек попадает в универсальный категории ".[27]

И теперь многие, для кого возвышенный пример Крестителя вполне применим, хотя и в неприхотливости, многие, кому в раннем возрасте дано смиренно понять, что для них форма слуги не является чем-то предполагаемым, те, кто в раннем возрасте является подсказали иметь в виду, что для них есть кто-то, кто должен увеличиваться, а они уменьшаться.[28]

Он использует другого отдельного человека, Иоанн Креститель говорить о «восходе и заходе солнца». Он говорит: «Все более глубокое и внутреннее самопознание видит перст Бога, указывающий на него».[29] Иоанн был "гласом вопиющего в пустыне", затем "Утренняя звезда «пришли, и его ученики опечалились, потому что люди шли к нему, и Иоанн сказал:« Ему должно расти; Я должен уменьшиться ». Джон был готов отойти в сторону, потому что« он знал, что церемония, после которой он был назван, будет отменена, исчезнет как крещение водой в отличие от крещения. крещение с огнем и Святой Дух... "Когда общая опасность стоит у всех на пороге, когда общее бедствие учит людей держаться вместе и вбивает в них примирение, тогда, несомненно, видно, как они примиряются в понимании одних и тех же вещей и как это примирение принесет им общую пользу и принесет пользу отдельному человеку. Но когда опасность миновала и бедствие миновало, тогда слишком быстро происходит возврат к старому образу жизни, и примирение, вызванное необходимостью, иногда несет в себе семя более глубокое разделение, чем то, которое было устранено. И даже если это примирение дает все более яркое сияние на протяжении всего периода жизни индивида, оно, тем не менее, по существу принадлежит не им, а наблюдению и наблюдателю, который его наследует, до тех пор, пока история о нем не станет также забыты. Хотя это прекрасно вообразить, такая жизнь - это жизнь временности, она является плодом временности, но также и добычей временности, и большинство Можно сказать, что это был прекрасный момент. Но по сравнению с вечностью этот прекрасный момент временности - не что иное, как серебряная вспышка имитации металла. Когда общая опасность стоит у всех на пороге, когда общее бедствие учит людей держаться вместе и вбивает в них примирение, тогда, конечно, видно, как они примиряются в понимании одних и тех же вещей и как это примирение принесет им пользу и принесет пользу. приносить пользу человеку. Но когда опасность миновала и бедствие миновало свой день, тогда слишком быстро происходит возврат к старому образу жизни, и примирение, вызванное необходимостью, иногда несет в себе семя более глубокого разделения, чем то, которое был ликвидирован. И даже если это примирение на протяжении всей жизни индивида усиливает сияние, оно, тем не менее, по существу принадлежит не им, а наблюдению и наблюдателю, который его наследует, пока история о нем также не будет забыта. Несмотря на то, что это прекрасно вообразить, такая жизнь - это жизнь временности, это плод временности, но также и жертва временности, и самое большее, что можно сказать об этом, - это то, что это был прекрасный момент. Но по сравнению с вечностью этот прекрасный момент временности - не что иное, как серебряная вспышка имитации металла.Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 233-234 "Джон остался верен себе.[30]

Кьеркегор говорит своим читателям:

Легко найти частично или полностью аналогичные ситуации в небольшом масштабе в повседневной жизни, и то, что ситуации меньше, ни в каком достоверном смысле не являются решающими, не всемирно-историческими, не историческими, не имеет существенного значения; арифметическая задача одинакова независимо от того, нужны ли в ней миллионы или гроши. Если родители правильно понимают себя, свои скромные самоотречение начинается с момента рождения их ребенка. Это не означает, что ребенок должен быть суверен не слушая и не подчиняясь; но, хотя это подчинение родителям важно для ребенка, в выражении радости от того, что ребенок родился в этом мире, есть прекрасная гармония с мыслью: он должен расти; мы должны уменьшиться. Or would it not be foolish for someone to think that this is valid only for a much later time and for a certain few parents who discovered to their amazement that their child was superior to others? Is not this thought really insulting to parents, inasmuch as it would have brought about a distortion so that they, even though they fought the good fight, would have spoiled it because, forgetting that they were parents, they fought the good fight more as an посторонний in relation to an outsider. Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 281

Slaughter of the Innocents, by Guido Reni
Perhaps there was someone who did not fail to notice that a new day was beginning to dawn; who the successor would be was not yet discernible-then he wanted to know nothing. But daybreak cannot be concealed; nevertheless, who the coming one was could not be determined. Then, like Ирод, he ordered that all the children under two years of age should be killed.[31]

John's "joy became more for him the more he was diminished. … This was John, and this is how the single individual is to fulfill something similar in lesser situations. If he has first of all learned to deny himself humbly and to master his mind, then joy will also be victorious. But the first must be learned first-later, that which is greater; one is first initiated into the lesser mystery, later into the mystery."[32] Kiedrkegaard says, what about the single individual who wants to be like John? Do we all know how to deny ourseves with смирение ? Он говорит,

Who does not know that things like these have happened and do happen in the world-that someone who once ruled over countries and kingdoms has ceased to rule and is obliged to see a more powerful ruler take his place; that someone who once was hailed with jubilation soon, yes, so soon that the whole things seems to have been a dream, hears the same jubilation shouting another name, that someone whose commanding figure was familiar to everyone regards himself in the next moment with the anxiety of uncertainty about whether he has lost his mind or the world its memory so that it confused with him someone else; that the master whole pupil only yesterday sat at his feet must bow his shoulders today under the other's advancement; that the businessman who was kind enough to set his servant on his path now sees that his path means the benefactor's downfall; that the girl who once filled her beloved's thoughts now sits and sees his bold ambition pursuing a higher goal; that the singer whose words were on everyone's lips is forgotten today and his songs have been more than replaced; that the orator whose words echoed everywhere must now seek the solitude of the desert if he wants echo; that the friend from youth who was on an equal basis with his fellows now with amazement perceives the distance; that the lowly cottage where the parents lived, where the humble cradle stood, is now collapsing like a recollection that cannot catch up with the mighty. And yet, how strange-if you let your thoughts dwell on those distinguished people whose memory the generations have preserved, you will find that the way each индивидуальный distinguished himself is different, and you will find in turn that several are distinguished by the same thing. But in that select group you still seem to lack one place, and yet the lack is indeed a contradiction; how would the one whose task it was to be reconciled-to being forgotten-find a place in recollection? But for this very reason it is important to consider it by itself, and it is especially beautiful to do this-because no earthly reward is beckoning. Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 278-279

He begins with the rising and setting sun and ends on the same note.[33] His message to the single individual is: "Every human being is only an instrument and does not know when the moment will come when he will be put aside. If he himself does not at times evoke this thought, he is a hireling, an unfaithful servant, who is trying to free himself and to cheat the Lord of the uncertainty in which he comprehends his own nothingness. That much in life is empty and worthless, people certainly do know, but how frequently the single individual makes an exception, and even the highest mission in the spiritual world is only an errand, and one who is equipped for it with all spiritual-intellectual gifts is only on an errand..." He says, "John was the bridegroom's friend, who stands and hears his voice and rejoices greatly; but the least one in the kingdom of heaven is greater than John, because he does not stand outside listening to the bridegroom's voice."[34]

Критика

Niels Treschow ~ 1751-1833

В Британская энциклопедия had an article about Kierkegaard in their 1910 issue. "Kierkegaard, Soren Aaby (1813–1855) Danish philosopher, the seventh child of a Jutland hosier, was born in Copenhagen on the 5th of May 1813. As a boy he was delicate precocious and morbid in temperament. He studied theology at the university of Copenhagen, where he graduated in 1840 with a treatise On Irony. For two years he travelled in Germany, and in 1842 settled finally in Copenhagen, where he died on the 11th of November 1855. He had lived in studious retirement, subject to physical suffering and depression. His first volume, Papers of a Still Living Man (1838), a characterization of Ганс Андерсен, was a failure, and he was for some time unnoticed. In 1843 he published Euten-Eller (Either-or) (4th edition 1878), a work on which his reputation mainly rests; it is a discussion of the ethical and aesthetic ideas of life. In his last years he carried on a feverish agitation against the theology and practice of the state church, on the ground that religion is for the individual soul, and is to be separated absolutely from the state and the world. In general his philosophy was a reaction against the speculative thinkers-Steffens (q.v.), Нильс Трешоу (1751–1833) and Frederik Christian Sibbern (1785–1872); it was based on the absolute dualism of Faith and Knowledge. His chief follower was Rasmus Neilsen (1809–1884) and he was opposed by Георг Брандес, who wrote a brilliant account of his life and works. As a dialectician he has been described as little inferior to Платон, and his influence on the literature of Denmark is considerable both in style and in matter. Для него Ибсен owed his character Марка in the drama of that name."[35]

Чарльз Дарвин as an ape (1871) "Such works are mirrors: when an ape looks in, no apostle can look out." Soren Kierkegaard quoting Lichtenberg, on the frontpage of Этапы жизненного пути, 1845, Hong 1988 p. VI 14

"[Treschow's] favourite subject is a question, which is very well understood abroad, but not much considered here, Антропология. His Elements of the Philosophy of History is a purely Anthropological Work. He calls himself Physical rather than Material. He disclaims the notions of Ламарк. Man has not been developed out of a Монада, but he has been developed out of some condition inferior to his present one. There was once a time when he could neither speak plainly, nor walk uprightly, just as certainly as there was once a time when he could neither read nor write. The primaeval state of man lay within certain limitations. It was never indefinitely low in the scale of Creation; inasmuch as Nature produces parallel types subject to parallel developments. Man grew out an Aquatic, or (I speak as a Quinarian ) a Natatorial type. In the inferior stages of his organization he was, not a Обезьяна, but a Walrus. The history of the individual is the history of the species. The human kind in general, like the human being in particular, has its ages of childhood, youth, manhood, &c. и т. д. with their characteristic virtues and vices. The uterus is to the embryo as the tohu wabohu was to the world. Our nature proceeds gradually towards perfection."[36]

"Гегельянство promised to make absolute knowledge available by virtue of a science of logic. Anyone with the capacity to follow the dialectical progression of the purportedly transparent concepts of Hegel's logic would have access to the mind of God (which for Hegel was equivalent to the logical structure of the universe). Kierkegaard thought this to be the высокомерный attempt to build a new tower of Babel, or a scala paradisi — a dialectical ladder by which humans can climb with ease up to heaven. Стратегия Кьеркегора заключалась в том, чтобы перевернуть эту диалектику, стремясь все усложнить.[37] Вместо того, чтобы рассматривать научное знание как средство искупления человечества, он считал его величайшим препятствием на пути искупления. Вместо того, чтобы стремиться дать людям больше знаний, он стремился отнять то, что считалось знанием. Instead of seeking to make God and Christian faith perfectly intelligible he sought to emphasize the absolute transcendence by God of all human categories. Instead of setting himself up as a religious authority, Kierkegaard used a vast array of textual devices to undermine his authority as an author and to place responsibility for the existential significance to be derived from his texts squarely on the reader." Sanford Encyclopedia of Philosophy, Søren Kierkegaard, First published Tue December 3, 1996; substantive revision Fri May 8, 2009

Kierkegaard had two visions, one in which everyone would hold together in temporality. Он говорит,

When a common danger stands at everyone's door, when a common calamity teaches people to hold together and drums reconciliation into them, then it certainly is seen how they are reconciled in the understanding of the same things and how this reconciliation would benefit them jointly and would benefit the individual. But when the danger is over and the calamity has had its day, then there is all too quickly a relapse into the old ways of life, and the reconciliation coerced by the need sometimes carries within itself the seed of a deeper separation than the one that was eliminated. And even if that reconciliation casts an enhancing radiance over the period of the individual's lives, it nevertheless belongs essentially not to them but to the observation and the observer who inherits it, until the story about it is also forgotten. Even though it is beautiful to envision this, such a life is a life of temporality, is the fruit of temporality, but also the prey of temporality, and the most that can be said of it is that it was a beautiful moment. But compared with eternity, this beautiful moment of temporality is nothing but the silver flash of imitation metal. Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 265-266

В экзистенциалист, Альбер Камю follows this line of thought with his book Чума. He says finite concerns hold people together. He noted that a чума or other disaster would bring people together in a common concern. Camus and other writers, like Мартин Хайдеггер believe common outer experiences hold people and nations together. Kierkegaard believes the inner expectations of Christians hold them together. Kierkegaard began his study of the inner and the outer with his first book, Either/Or.

Kierkegaard says, "When life's demands exceed experience's understanding, then life is disordered and inconsolable, unless the expectancy of an eternal salvation orders and calms. (...) The expectancy of an eternal salvation will reconcile everyone with his neighbor, with his friend, and with his enemy in an understanding of the essential."[38] Kierkegaard believed in just one commandment, Люби ближнего твоего, как самого себя.[39]

the person who turns away from the temporal to the eternal is concerned about his salvation is reconciled with himself and with everyone else, because the eternal is always in agreement with itself, and its agreement shuts out only that which shuts out itself. But "concerned about his salvation"-is not this expectancy a new burden one takes upon oneself instead of being the eternal remedy that heals all sickness, even the sickness unto death ? Восемнадцать вдохновляющих бесед п. 266-267

Примечания

  1. ^ видеть Экзистенциальная терапия for various viewpoints about indifferent and concerned truths
  2. ^ Кьеркегор говорит следующее в Заключительный ненаучный постскриптум "People want the momentous and only that, they are concerned only with the accidental, the world-historical outcome, instead of being concerned with the essential, the innermost, freedom, the ethical. p 135 and

    "…it should immediately be borne in mind that the issue is not about the truth of Christianity but about the individual's relation to Christianity, consequently not about the indifferent individual's systematic eagerness to arrange the truths of Christianity in paragraphs but rather about the concern of the infinitely interested individual with regard to his own relation to such a doctrine. To state it as simply as possible (using myself in an imaginatively constructing way): "I, Johannes Climacus (a псевдоним of Kierkegaard's), born and bred in this city and now thirty years old, an ordinary human being like most folk, assume that a highest good, called an eternal happiness, awaits me just as it awaits a housemaid and a professor. I have heard that Christianity is one's prerequisite for this good. I now ask how I may enter into relation to this doctrine. "What matchless audacity," I hear a thinker say, "what horrendous vanity, to presume to attach such importance to one's own little self in this world-historically concerned, this theocentric, this speculatively insignificant nineteenth century." I shudder; if I had not hardened myself against various terrors, I would probably stick my tail between my legs. But in that respect I find myself free of all guilt, because it is not I who of my own accord have become so audacious; it is Christianity itself that compels me. It attaches an entirely different sort of importance to my own little self and to every-so-little self, since it wants to make him eternally happy and that precisely within this single individual it предполагает this infinite interest in his own happiness as condition sin qua non (indispensable condition), an interest with which he hates father and mother and thus probably also makes light of системы and world-historical surveys. Although an outsider, I have at least understood this much, that the only unforgivable high treason against Christianity is the single individual's taking his relation to it for granted. However modest it may seem to be included as part of the bargain in this way, Christianity specifically regards it as effrontery. I must therefore most respectfully refuse all theocentric helpers and the assistance of helper's helpers to help me into христианство таким образом. So I prefer to remain where I am, with my infinite interest, with the issue, with the possibility. It is not impossible that the individual who is infinitely interested in his own eternal happiness can some day become eternally happy; on the other hand, it is certainly impossible that the person who has lost a sense for it (and such a sense can scarcely be anything but an infinite concern) can become eternally happy. п. 15-17

  3. ^ Kierkegaard said the same thing in his Preface to Либо / или Часть I "You know how the prophet Натан иметь дело с Царь давид when he presumed to understand the parable the prophet had told him but was unwilling to understand that it applied to him. Then to make sure, Nathan added: You are the man, O King. In the same way I also have continually tried to remind you that you are the one who is being discussed and you are the one who is spoken to." p. 5 He wrote all of his books to "the single individual"
  4. ^ Видеть The Essence of Christianity к Людвиг Фейербах и Карл Фридрих Кильмейер for other views of current at the time
  5. ^ Kierkegaard is against using demonstrations to prove God's existence. He says the following in Философские фрагменты

    The works of God are such that only the God can perform them. Just so, but where then are the works of the God? The works from which I would deduce his existence are not directly and immediately given. The wisdom in nature, the goodness, the wisdom in the governance of the world -- are all these manifest, perhaps, upon the very face of things? Are we not here confronted with the most terrible temptations to doubt, and is it not impossible finally to dispose of all these doubts? But from such an order of things I will surely not attempt to prove God's existence; and even if I began I would never finish, and would in addition have to live constantly in suspense, lest something so terrible should suddenly happen that my bit of proof would be demolished. From what works then do I propose to derive the proof? From the works as apprehended through an ideal interpretation, i.e., such as they do not immediately reveal themselves. But in that case it is not from the works that I make the proof; I merely develop the ideality I have presupposed, and because of my confidence in this I make so bold as to defy all objections, even those that have not yet been made. In beginning my proof I presuppose the идеальный интерпретация, and also that I will be successful in carrying it through; but what else is this but to presuppose that the God exists, so that I really begin by virtue of confidence in him? п. 31-32 here is a link to that section http://www.religion-online.org/showchapter.asp?title=2512&C=2381

  6. ^ Kierkegaard spoke of this concern in Either/Or this way: "In a spiritual sense that by which a person gives birth is the formative striving of the will and that is within a person's own power. What are you afraid of then? After all, you are not supposed to give birth to another human being; you are supposed to give birth only to yourself. And yet I am fully aware that there is an earnestness about this that shakes the entire soul; to become conscious in one's eternal validity is a moment that is more significant than everything else in the world. It is as if you were captivated and entangled and could never escape either in time or in eternity; it is as if you lost yourself, as if you ceased to be; it is as if you would repent of it the next moment and yet it cannot be undone. It is an earnest and significant moment when a person links himself to an eternal power for an eternity, when he accepts himself as the one whose remembrance time will never erase, when in an eternal and unerring sense he becomes сознательный of himself as the person he is." Judge Vilhelm, Либо / Или II п. 206 гонг 1987 г.
  1. ^ Kierkegaard was popular in the America of the 1960s. В Бог мертв movement was based on the writings of Фридрих Ницше. Видеть Томас Дж. Дж. Алтизер. Both Nietzsche and Altizer were Hegelians.

Рекомендации

  1. ^ Historical Dictionary of Kierkegaard's Philosophy, Julia Watkin, Scarecrow Press, 2001 p. 6
  2. ^ Eighteen Upbuilding Discouses, Hong p. 16
  3. ^ Eighteen Upbuilding Discouses, Hong p. 255
  4. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Hong p. 19
  5. ^ Либо / Или II п. 142-143
  6. ^ A Short Life of Kierkegaard, by Walter Lowrie, Princeton University Press, 1942, 1970 p. 150ff, Soren Kierkegaard, A Biography, by Johannes Hohlenberg, Translated by T.H. Croxall, Pantheon Books 1954 p. 115-116, Eighteen upbuilding discourses by Søren Kierkegaard, Robert L. Perkins p. 15ff
  7. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Hong 1990 p. 233 see also Либо / Или II п. 174-175 Гонконг 1987 г. Страх и трепет, Hong 1983 27-29
  8. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 234, 238
  9. ^ Here is what Tacitus said, http://www.romansonline.com/Src_Frame.asp?DocID=Ger_Bk01_46&Lat=L
  10. ^ Secure against the designs of god, (editor)
  11. ^ Матфея 5:48
  12. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 242-243
  13. ^ Сорен Кьеркегор, Статьи и журналы V B 194 n.d. 1844 г.
  14. ^ The quote is from here: http://www.naturalthinker.net/trl/texts/Kierkegaard,Soren/JournPapers/I_A.html
  15. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 247-248
  16. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 249-250
  17. ^ Eighteen Upbuilding Discourses, п. 254
  18. ^ Eighteen Upbuilding Discourses, п. 256, 258
  19. ^ Eighteen Upbuilding Discourses, п. 269
  20. ^ Philosophical Fragments, Swensen p. 76, Repetition 202-203, Eighteen Upbuilding Discourses p. 168, The Concept of Anxiety p. 85, The Concept of Anxiety p. 96-97
  21. ^ Eighteen Upbuilding Discourses, п. 270-271
  22. ^ Видеть Четыре укрепляющих дискурса, 1843 г. 1.3 Every Good Gift And Every Perfect Gift Is From Above
  23. ^ Eighteen Upbuilding Discourses, п. 271-272
  24. ^ See Kierkegaard's Journals X2A 560 for more on Reduplication http://www.naturalthinker.net/trl/texts/Kierkegaard,Soren/JournPapers/X_2_A.html
  25. ^ Видеть Philosophy of Soren Kierkegaard#Individuality
  26. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 275
  27. ^ Либо / Или Часть II P. 225-226
  28. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 281
  29. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 60-61, 275-276
  30. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 284
  31. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 274
  32. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 288
  33. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 275, 289
  34. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, Хонг, стр. 287
  35. ^ The Encyclopædia Britannica, a dictionary of arts, sciences, literature and general information, 11th ed., Published 1910 by Encyclopædia Britannica in New York. п. 788 https://archive.org/stream/encyclopaediabri15chisrich#page/788/mode/1up
  36. ^ Norway and the Norwegians, Volume 2 By Robert Gordon Latha Chapter XII Treschow —His writings — Anthropology — Eilschow. p.149- 153 1840 p. 152-153
  37. ^ Видеть Заключительный постскриптум п. 241-251
  38. ^ Восемнадцать вдохновляющих бесед, п. 263-264, 265
  39. ^ Либо / Или Часть II п. 255

Источники

Основные источники

Вторичные источники

внешняя ссылка