Валентинизм - Valentinianism - Wikipedia

 
Часть серия на
Гностицизм
Abraxas gem scan.svg

Валентинизм был одним из главных Гностик Христианские движения. Основан Валентин в 2 век н.э., его влияние распространилось широко не только внутри Рим но также из Северо-Западная Африка в Египет через Малую Азию и Сирию на Востоке.[1] Позже в истории движения оно распалось на восточную и западную школы. Ученики Валентина продолжали активно работать в 4 век н.э., после Римский император Феодосий I выпустил Эдикт Фессалоникийский (380 г. н.э.), который заявил Никейское христианство как Государственная церковь Римской империи.[2]

Доктрина, практика и верования Валентина и гностического движения, носившего его имя, были осужден как еретик к протоортодоксальные христианские лидеры и ученые. Видный Отцы Церкви Такие как Ириней Лионский и Ипполит Римский писал против гностицизма. Поскольку лидеры ранней церкви поощряли уничтожение гностических текстов, большинство свидетельств валентинианской теории исходит от ее критиков и недоброжелателей, в первую очередь Иринея, поскольку он был особенно озабочен опровержением валентинианства.[3]

История

Валентин родился примерно в 100 году нашей эры и умер в Александрия около 180 г. н.э.[4] По мнению христианского ученого Епифаний Саламинский, Он родился в Египет и учился в Александрии, где гностики Василид учил. тем не мение Климент Александрийский (c.150 - c.215), другой христианский ученый и учитель, сообщает, что Валентин учился у Теудас, ученик апостола Павел.[5] Он имел репутацию чрезвычайно красноречивого человека, обладавшего большой харизмой и врожденной способностью привлекать людей.[6] Он отправился в Рим где-то между 136 и 140 годами нашей эры, во времена Папа Гигин, и достиг пика своей педагогической карьеры между 150 и 155 годами нашей эры, во времена Пий.[7]

Валентин, как говорят, был очень успешным учителем, и в течение некоторого времени в середине II века он был даже видным и уважаемым членом Церкви. Католик община в Риме. В какой-то момент своей карьеры он даже надеялся достичь должности епископа, и, по-видимому, именно после того, как его перевели на эту должность, он отделился от католической церкви.[5] Говорят, что Валентин был плодовитым писателем; однако единственные сохранившиеся остатки его работы происходят из цитат, переданных Климентом Александрийским, Ипполит и Марцелл Анкирский. Большинство ученых также считают, что Валентин написал Евангелие Истины, один из Тексты Наг Хаммади.[4]

Известные валентинки включены Гераклеон (эт. 175), Птолемей, Флорин, Аксионик и Феодот.

Валентинианская система

Теология, которую Ириней приписал Валентину, чрезвычайно сложна и трудна для понимания. Среди ученых есть некоторый скептицизм относительно того, что система на самом деле возникла от него, и многие полагают, что система, которой противодействовал Ириней, была построена более поздними валентинианцами.

Синопсис

Согласно Иринею, валентиниане считали, что вначале был Плерома (буквально «полнота»). В центре Плеромы был изначальный Отец или Bythos, начало всего, что после долгих лет молчания и созерцания спроектировало тридцать Эоны, небесные архетипы, представляющие пятнадцать сизигии или сексуально дополнительные пары. Среди них был София. Слабость, любопытство и страсть Софии привели к ее падению с Плеромы и сотворению мира и человека, оба из которых имеют недостатки. Валентинианцы определили Бог из Ветхий Завет как Демиург,[8] несовершенный создатель материального мира. Человек, высшее существо в этом материальном мире, участвует как в духовной, так и в материальной природе. Дело искупления состоит в освобождении первых от вторых. Нужно было признать Отца, глубина всего сущего, как истинный источник божественной силы для достижения гнозис (знание).[9] Валентинианцы считали, что достижение этого знания человеком имело положительные последствия в рамках универсального порядка и способствовало его восстановлению.[10] и этот гнозис, а не вера, был ключом к спасению. Климент писал, что валентиниане считали католиков-христиан «простыми людьми, которым они приписывали веру, в то время как они думали, что гнозис находится в них самих. Благодаря превосходному семени, которое можно найти в них, они по своей природе искуплены, и их гнозис такой же. далеки от веры, поскольку духовное от физического ».[11]

Эоны

Здесь сложнейшим образом развита надстройка небесной системы - небесного мира Эонов.[12] Эти Эоны принадлежат чисто идеальному, ноуменальному, постижимому или сверхчувственному миру; они нематериальны, они гипостатический идеи. Вместе с источником, из которого они исходят, они образуют Плерому. Переход от нематериального к материальному, от ноуменального к чувственному вызван недостатком, страстью или грехом женской Эон Софии.

Схема Эонов

Епифаний утверждает, что валентиниане «описали свои тридцать эонов мифологическим образом, думая, что они соответствуют годам Иисуса».[13] Из восьми небесных существ Огдоад, четыре характерны для валентинианской системы. Третья пара Эонов, Логотипы и Зои, встречаются только здесь, и место этой пары окончательно не установлено, и происходят иногда до, а иногда и после четвертой пары Эонов, Антропос и Экклесиа. Мы не можем ошибаться, подозревая, что Валентин находился под влиянием пролога четвертое Евангелие (мы также находим вероятно Иоанн имена Monogenes и Parakletos в серии Эонов).[14]

София

В валентинианстве София всегда находится в центре системы и в некотором смысле, кажется, представляет собой высшее женское начало.

София - самая младшая из Эонов. Наблюдая за множеством Эонов и силой их зачатия, она спешит обратно в глубины Отца и пытается подражать ему, производя потомство без супружеских сношений, но лишь проецирует аборт, бесформенную субстанцию. После этого она изгнана из Плеромы в первичный субстрат материи.[15] В валентинианских системах падение Софии проявляется в двойном обличье. Высшая София все еще остается в верхнем мире после того, как создала волнение, и после своего искупления и покаяния; но ее недоношенное потомство, София Ахамот, снимается из Плеромы и становится героиней остальной части драмы.[14] Падшая София становится мировой творческой силой.

Плером де Валентин, из Историческая критика гностицизма; Jacques Matter, 1826, Vol. II, табл. II.

София Ахамот, или «Низшая Мудрость», дочь «Высшей Мудрости», становится матерью Демиурга, отождествляемого с Богом Ветхого Завета.

Гностики - дети Софии; от нее небесное семя, божественная искра сошла в этот нижний мир, подчиняясь Heimarmene (судьба) и во власти враждебных духов и сил; и все их таинства и тайны, их формулы и символы, должны быть для того, чтобы найти путь вверх, обратно в высшие небеса. Идея о том, что гностики знают, что они находятся во враждебном и злом мире, отреагировала в том же направлении на зачатие Софии. Она стала также падшим Эоном, который погрузился в материальный мир и стремится освободиться от него, получив свое освобождение от рук небесного Искупителя, в точности как гностики.[16]

Богиню, погружающуюся в материю, легко можно отождествить с Руах (רוח), Дух Бога, который размышляет о Хаосе, или даже о более поздних Хохма, который обычно считался агентом, создающим мир.[16]

Этой системе очень внимательно следовал Валентин, который, возможно, познакомился с этими доктринами в Египет.[16][Примечание 1] Ириней характеризует гностиков как пневматический которые имеют совершенное знание Бога и были посвящены в тайны Ахамота.[17]

Антропос

Похоже, что основное влияние здесь оказала идея небесного Антропос (т.е. Первоначальный Человек), о котором в мифе первоначально говорится, что он погрузился в материю, а затем снова поднялся из нее, что проявляется в своей простой форме в индивидуальных гностических системах, например в Poimandres (в Corpus Hermeticum ) И в манихейство.[16]

По словам Валентина,[18] Антропос больше не появляется как миротворческая сила, опускающаяся в материальный мир, но как небесный Эон верхнего мира (или даже как верховный бог), который находится в четко определенных отношениях с падшим Эоном.[16] Адам был создан во имя Антропоса и внушает страх демонам страх перед ранее существовавшим человеком. Этот Антропос является космогоническим элементом, чистым разумом в отличие от материи, разумом, задуманным. гипостатически как исходящие от Бога и еще не потемневшие от контакта с материей. Этот разум рассматривается как разум человечества, или как само человечество, как персонифицированная идея, категория без телесности, человеческий разум понимается как Мировая душа.[нужна цитата ] Не исключено, что роль Антропоса здесь передается Софии Ахамот.[16]

Также ясно, почему Ekklesia появляется вместе с Anthropos. С этим связано сообщество верных и искупленных, которым предстоит разделить с ним одну судьбу. Идеально гнозис (и, таким образом, вся совокупность гностиков) связана с Антропосом.[14][19]

Христос

Рядом с Софией стоит мужское искупительное божество. В истинной валентинианской системе Христос - сын падшей Софии, которая, таким образом, воспринимается как личность. София испытывает страсть к самому Первому Отцу, а точнее, под предлогом любви стремится приблизиться к недостижимому Битону, Непознаваемому и постичь его величие. Благодаря своей тоске по этому высшему существу она порождает Эон, который выше и чище, чем она сама, и сразу же поднимается в небесные миры. Христос сжалился над неудачной субстанцией, рожденной Софией, и придает ей сущность и форму, после чего София пытается снова подняться к Отцу, но тщетно. В загадочной фигуре Христа мы снова находим скрытую первоначальную концепцию Изначального Человека, который погружается в материю, но снова поднимается.[14]

В полностью развитой системе Птолемеев мы находим родственную концепцию, но с небольшой разницей. Здесь Христос и София предстают как брат и сестра, причем Христос представляет высший элемент, а София - низший элемент. Когда этот мир был рожден от Софии в результате ее страсти, два Эона, Нус (разум) и Алетейя (истина), по велению Отца производят два новых Эона, Христа и Святого Духа; они восстанавливают порядок в Плероме, и, как следствие, все Эоны объединяют свои лучшие и самые чудесные качества, чтобы произвести новый Эон (Иисус, Логос, Сотер или Христос), "Первые фрукты "Кого они приносят Отцу. И этот небесный Искупитель-Эон теперь вступает в брак с падшим Эоном; они -" невеста и жених ". Об этом смело говорится в экспозиции у Ипполита. Философумены что они производят между собой 70 небесных ангелы.[20]

Этот миф можно связать с историческим Иисус из Назарета далее рассказывая, что Христос, соединившись с Софией, нисходит в земного Иисуса, сына Марии, при его крещении и становится Спасителем людей.[16]

Horos

Фигура, совершенно характерная для валентинианского гностицизма, - это фигура Horos (Ограничитель). Название возможно является отголоском египетского Horus.[14][21]

Задача Хороса - отделить падшие Эоны от верхнего мира Эонов. В то же время он становится своего рода миротворческой силой, которая в этом качестве помогает построить упорядоченный мир из Софии и ее страстей. Его еще называют Stauros (Пересекать ), и мы часто встречаем ссылки на фигуру Стауроса. Рассуждения о Стауросе старше христианства, и Платонический зачатие могло работать здесь. Платон уже заявил что Мировая Душа раскрылась в форме буквы Чи (X), под которым он имел в виду фигуру, описываемую на небесах пересекающимися орбитами солнце и планетарный эклиптика. Поскольку через эту двойную орбиту определяются все движения небесных сил, все «становление» и вся жизнь зависят от нее, и, таким образом, мы можем понять утверждение о том, что Мировая Душа появляется в форме X или креста. .[14]

Крест также может символизировать чудесный Эон, от которого зависит порядок и жизнь в мире, и поэтому Хорос-Стаурос появляется здесь как первый избавитель Софии от ее страстей и как организатор творения мира, который сейчас начинается. . Естественно, что фигура Хороса-Стауроса часто уподоблялась образу христианского Искупителя.[14] Возможно, мы найдем отголоски этого в Евангелие от Петра, где Крест изображается говорящим и даже выплывающим из гробницы.[нужна цитата ]

Монизм

Примечательно, что Валентиниан - это упомянутое выше происхождение материального мира из страстей Софии. Сомнительно, чтобы эта уже сформировавшаяся часть исходной системы Валентина, но, во всяком случае, она играет заметную роль в валентинианской школе и, следовательно, появляется с самыми разными вариациями в описании, данном Иринеем. Этим осуществляется сравнительное монизм валентинианской системы, и преодолевается дуализм концепции двух отдельных миров света и тьмы:[14]

Этот набор [страстей] ... был субстанцией материи, из которой был создан этот мир. Из [ее желания] вернуться [к тому, кто отдал ее жизнь], каждая душа, принадлежащая этому миру, и душа самого Демиурга, произошла. Все остальное произошло из-за ее ужаса и горя. Ибо из ее слез образовалось все жидкое; от ее улыбки все ясное; а из ее горя и недоумения - все материальные элементы мира.[22]

Демиург

На это происхождение материального мира из страстей падшей Софии затем повлияла более старая теория, которая, вероятно, занимала важное место в основной валентинианской системе. Согласно этой теории, сын Софии, которую она формирует по образцу Христа, исчезнувшего в Плероме, становится Демиург, который со своими ангелами теперь предстает как творческая сила реального мира.[14]

Согласно более старому представлению, он был злым и злым отпрыском своей матери, которая уже была лишена какой-либо частицы света.[18][неудачная проверка ] В валентинианских системах Демиург был потомком союза Софии Ахамот с материей и появляется как плод покаяния и обращения Софии.[14] Но поскольку сама Ахамот была всего лишь дочерью Софии, последней из тридцати Эонов, Демиург был далек от многих эманаций Верховного Бога. Демиург, создавший этот мир из Хаоса, неосознанно испытал доброе влияние Христа; и вселенная, к удивлению даже ее Создателя, стала почти идеальной. Демиург сожалел даже о его небольшом несовершенстве, и, считая себя Верховным Богом, он попытался исправить это, послав Мессию. Однако с этим Мессией фактически был соединен Христос Спаситель, Который искупил людей.

Сотворение человека

С учением о сотворении мира связана тема сотворения человека. Согласно ему, миротворческие ангелы - не один, а множество - создают человека, но семя духа входит в их творение без их ведома, через посредство высшего небесного Эона, и тогда они ужасаются этой способности. речи, с помощью которой их существо поднимается над ними и пытается его уничтожить.[14]

Примечательно, что Валентину приписывают сочинение трактата о тройственной природе человека,[23] который представлен одновременно духовным, психическим и материальным. В соответствии с этим также возникают три класса людей: пневматический, то экстрасенсы, а Hylici.[14] Это учение восходит, по крайней мере, еще к Платону. Республика.

  • Первый, материальный, вернется к грубой материи и, наконец, будет поглощен огнем.
  • Второй, или психический, вместе с Демиургом в качестве своего хозяина войдет в среднее состояние - ни рай (Плерома), ни ад (материя).
  • В-третьих, чисто духовные люди будут полностью освобождены от влияния Демиурга и вместе со Спасителем и его супругой Ахамотом войдут в Плерому, лишенные тела и души.

Однако мнение о том, что материальные или психические люди безнадежны, не является единодушным. Некоторые утверждали на основании существующих источников, что люди могут перевоплощаться в любом из трех времен материальный или психический человек может иметь шанс переродиться в будущей жизни как духовный.[24]

Мы также находим идеи, которые подчеркивают различие между сома психикон и сома пневматикон:

Совершенное искупление - это само познание невыразимого величия: поскольку из-за невежества возник дефект ... вся система, возникающая из невежества, растворяется в гнозис. Следовательно гнозис это искупление внутреннего человека; и это не от тела, потому что тело тленное; оно также не является психическим, поскольку даже душа является продуктом дефекта и является пристанищем для духа: пневматический (духовный), следовательно, также должен быть самим искуплением. Через гнозистогда искупляется внутренний, духовный человек: так что нам достаточно гнозис универсального бытия: и это истинное искупление.[25]

Сотериология

Спасение - это не просто индивидуальное искупление каждой человеческой души; это космический процесс. Это возвращение всех вещей к тому, чем они были до того, как недостаток в сфере Эонов создал материю и заточил некоторую часть Божественного Света во зло. Hyle (иметь значение ). Это освобождение от световых искр и есть процесс спасения; когда весь свет покинет Хайл, он сгорит и разрушится.

В валентинианстве этот процесс чрезвычайно сложен, и здесь мы находим особенно ясно развитый миф о небесном браке.[26] Этот миф, как мы увидим более подробно ниже и как можно будет упомянуть здесь, имеет большое значение для практического благочестия валентинианских гностиков. Основная идея их благочестивых практик - мистическое повторение опыта этого небесного союза Спасителя с Софией. Следовательно, в этом отношении миф получил еще более широкое развитие. Подобно тому, как Спаситель является женихом Софии, так и небесные ангелы, которые иногда появляются как сыновья Спасителя и Софии, иногда как сопровождающие Спасителя, являются мужчинами, обрученными с душами гностиков, на которые смотрят как женское. Таким образом, каждый гностик имел своего непадшего двойника, стоящего в присутствии Бога, и цель благочестивой жизни заключалась в том, чтобы вызвать и испытать этот внутренний союз с небесным абстрактным персонажем. Это приводит нас прямо к сакраментальным идеям этой ветви гностицизма (см. Ниже). И это также объясняет выражение, используемое гностиками в Иринее:[27] что они всегда размышляют о секрете небесного союза (Сизигии).[20]

"Окончательное завершение всего произойдет, когда все духовное будет сформировано и усовершенствовано гнозис."[17]

Гнозис

Центральным моментом благочестия Валентина, кажется, было мистическое созерцание Бога; в письме, хранящемся у Климента Александрийского,[28] он утверждает, что душа человека подобна постоялому двору, в котором обитает множество злых духов.

Но когда Отец, который один хорош, смотрит вниз и вокруг него, тогда душа освящается и лежит в полном свете, и поэтому тот, у кого такое сердце, должен называться счастливым, потому что он узрит Бога.[29]

Но это созерцание Бога, как заявляет Валентин, внимательно и сознательно следуя доктринам Церкви и вместе с ним составителя Евангелия от Иоанна, осуществляется через откровение Сына. Этот мистик также обсуждает видение, которое сохранилось в Философумены Ипполита:[29]

Валентин ... недавно видел новорожденного ребенка; и допросив (этого ребенка), он начал спрашивать, кто это мог быть. И (ребенок) ответил, сказав, что он сам есть Логос, а затем присоединил своего рода трагическую легенду ...[30]

Валентин с небесным энтузиазмом рассматривает здесь и изображает небесный мир Эонов и его связь с нижним миром. В проповеди, в которой Валентин обращается к верным, звучат возвышенная радость битвы и отвага:

Вы с самого начала бессмертны и чада вечной жизни, и желаете разделить смерть между вами, как добычу, чтобы уничтожить ее и полностью уничтожить, чтобы таким образом смерть могла умереть в вас и через вас, ибо если вы растворите мир, и вы не растворились, то вы господин над творением и над всем, что проходит.[29][31]

Таинства

Авторитетность таинственных практик валентинианцев сохраняется особенно в отчетах Маркозианцы данный в Иринея I. 13 и 20, и в последнем разделе Климента Александрийского Excerpta ex Theodoto.[29]

Почти во всех сакраментальных молитвах гностиков, переданных нам Иринеем, Мать является объектом воззвания. Более того, в полностью развитой системе валентинианцев есть различные фигуры, которые присутствуют в разуме гностика, когда он призывает Мать; иногда это падший Ахамот, иногда высшая София, пребывающая в небесном мире, иногда Алетейя, супруга верховного небесного отца, но это всегда одна и та же идея, Мать, на которой держится вера гностиков. Таким образом, исповедание веры гностиков крещением[32] работает:

Во имя неизвестного Отца всего, Алетейей, Матерью всего, именем, сошедшим на Иисуса.[29]

Свадебная палата

Главным таинством валентинианцев, по-видимому, был брачный чертог (нимфон).[29] В Евангелие от Филиппа, Вероятный валентинианский текст гласит:

В Иерусалиме было три здания для жертвоприношений. Тот, что обращен к западу, назывался «Святой». Другой, обращенный на юг, назывался «Святое Святых». Третий, обращенный на восток, назывался «Святая святых», место, куда входит только первосвященник. Крещение - это «святое» здание. Искупление - это «Святое Святого». «Святое святых» - это брачный чертог. Крещение включает в себя воскресение и искупление; искупление (происходит) в брачном чертоге.

Как София соединилась со Спасителем, ее женихом, так и верные испытали союз со своим ангелом в Плероме (ср. "Высшее Я " или же "Святой ангел-хранитель Ритуал этого причастия кратко описан: «Некоторые из них готовят брачный чертог и в нем проходят форму освящения, используя определенные фиксированные формулы, которые повторяются над человеком, подлежащим посвящению, и утверждая, что духовный брак должен осуществляться по образцу высшей Сизигии ».[32] По счастливой случайности литургическая формула, которая использовалась при этом таинстве, кажется, сохранилась, хотя в искаженной форме и в совершенно другой связи, автор, похоже, не был уверен в ее первоначальном значении. Он запускается:

Я окажу тебе свое благоволение, потому что отец всех видит твоего ангела всегда перед своим лицом ... теперь мы должны стать как одно; прими теперь эту благодать от меня и через меня; оденься, как невеста, которая ждет своего жениха, чтобы ты стала такой, как я, а я - как ты. Пусть семя света сойдет в твою брачную комнату; прими жениха, уступи ему место и раскрой руки, чтобы обнять его. Вот, на тебя сошла благодать.[33][34]

Другие ключевые особенности доктрины Брачной палаты включали использование зеркал в качестве части декора и идею о том, что те, кто участвовал в ритуалах, могли зачать детей в мире грядущем.

Крещение

Помимо этого, гностики уже практиковали крещение, используя ту же форму во всем, что и христианская церковь. Название, данное крещению, по крайней мере, среди некоторых тел, было аполитроз (освобождение); формулы крещения были упомянуты выше.[33]

Гностики крестятся во имя таинственного, которое также сошло на Иисус во время крещения.[требуется разъяснение ] Ангелы гностиков также должны были креститься в это имя, чтобы принести искупление себе и принадлежащим им душам.[33][35]

В формулах крещения снова и снова упоминается священное имя Искупителя. В одной из формул встречаются слова: «Я буду наслаждаться именем Твоим, Спаситель Истины». Заключительная формула церемонии крещения: «Мир всем, на ком покоится Имя».[32] Это имя, произносимое при крещении над верующими, имеет прежде всего то значение, что это имя защитит душу в ее восхождении по небесам, безопасно проведет ее через все враждебные силы к нижним небесам и обеспечит ей доступ к Хоросу, который отпугивает всех. низшие души его магия слово.[35] И в этой жизни также крещение в результате произнесения покровительственного имени над крещеным человеком завершает его освобождение от низших демонических сил. Перед крещением Heimarmene верховная, но после крещения душа от нее освобождается.[33][36]

Смерть

С крещением также было связано помазание елеем, и, следовательно, мы также можем понять причастие к смерти, происходящее среди некоторых валентиниан, состоящее в помазании смесью масла и воды.[25] Это причастие смерти, естественно, имеет явную цель - обеспечить душе путь к высшим небесам, «чтобы душа была неосязаемой и невидимой для высших сил и сил».[37] В этой связи мы также находим несколько формул, которые доверены верным, чтобы их души могли произносить их на своем пути вверх. Одна из этих формул гласит:

Я сын от Отца - Отец, который был предсуществующим, и сын в Нем, который предсуществовал. Я пришел, чтобы увидеть все вещи, как принадлежащие мне, так и другим, хотя, строго говоря, они принадлежат не другим, а Ахамот, женщине по природе, и создал эти вещи для себя. Ибо я произошел от Того, Кто был прежде, и я снова прихожу в свое собственное место, откуда я пошел ...[38]

Прилагается еще одна формула, в которой проводится различие в воззвании между высшей и низшей Софией. Еще одну молитву того же стиля можно найти у Иринея I. 13, и прямо указывается, что после произнесения молитвы Мать бросает Гомеровский шлем (ср. Tarnhelm ) над верной душой и, таким образом, делает его невидимым для мощей и сил, которые окружают и атакуют его.[33]

Реакция

С другой стороны, кое-где происходила реакция против сакраментальных обрядов. Чистое благочестие, возвышающееся над простым сакраментализмом, дышит словами гностиков, сохраненными в Excerpta ex Theodoto, 78, 2:

Но освобождает нас не только крещение, но и знание (гнозис): кем мы были, кем мы стали, где мы были, куда мы затонули, куда мы спешим, откуда мы искуплены, что такое рождение и какое возрождение.[33]

Отношения с церковью

Различие между человеческим и божественным Спасителем было основным предметом спора между валентинианцами и церковью. Валентин разделил Христа на три фигуры; духовное, психическое и материальное. Каждая из трех фигур Христа имела свое значение и цель.[39] Они признали, что Христос пострадал и умер, но верили, что «в своем воплощении Христос превзошел человеческую природу, чтобы победить смерть с помощью божественной силы».[40] Именно эти верования заставили Иринея сказать о валентинианах: «Конечно, они исповедуют языком своим Единого Иисуса Христа, но в своих умах они разделяют Его».[41] В одном отрывке из рассказа Иринея прямо говорится, что искупитель принял психическое тело, чтобы искупить психическое, поскольку духовное уже по природе принадлежит небесному миру и больше не требует никаких исторический искупление, в то время как материал не может быть искуплен,[17] как «плоть и кровь не могут унаследовать Царства Божьего; и тление не наследует нетление».[42]

Многие валентинианские традиции и обычаи также вступили в противоречие с церковными. Они часто собирались на несанкционированных собраниях и отвергали церковную власть, основываясь на своей вере в то, что все они равны. Члены движения по очереди отправляли таинства, а также проповедовали.[43] Валентинианцы считали женщин равными или, по крайней мере, почти равными с мужчинами. Были женщины-пророки, учителя, целители, евангелисты и даже священники, что сильно отличалось от взглядов Церкви на женщин в то время.[44] Валентиниане работали, женились и растили детей, как христиане; однако они считали эти занятия менее важными, чем гнозис, которого следовало достичь индивидуально.[45] Верования валентинианцев были в большей степени ориентированы на личность, чем на группу, и спасение не считалось универсальным, как это было в Церкви.

Основные разногласия между валентинианцами и Церковью заключались в представлениях о том, что Бог и Творец были двумя отдельными сущностями, в идее о том, что Творец был несовершенным и сформировал человека и Землю из невежества и замешательства, а также в разделении человеческой формы Христа и божественного. форма. Церковные власти считали валентинианское богословие «злым казуистическим способом ниспровергнуть их власть и тем самым угрожать церковному порядку анархией».[43] Обычаи и ритуалы валентинианцев также отличались от христианской церкви; однако они считали себя христианами, а не язычниками или еретиками. Называя себя христианами, они ухудшали свои отношения с церковью, которая рассматривала их не только как еретиков, но и как соперников.[46]

Хотя валентинианцы публично исповедовали свою веру в единого Бога, «на своих частных встречах они настаивали на различении популярного образа Бога - как господина, царя, господина, создателя и судьи - и того, что этот образ олицетворял: Бог понимался как высший источник всего сущего ".[47] Однако, за исключением отцов церкви, «большинство христиан не признавали последователей Валентина еретиками. Большинство не могло отличить валентинианское учение от ортодоксального».[47] Отчасти это произошло потому, что Валентин использовал многие книги, которые теперь принадлежат Ветхому и Новому Заветам, в качестве основы для интерпретации в своих собственных сочинениях. Он основывал свою работу на протоортодоксальном христианском каноне, а не на гностических писаниях, и его стиль был похож на стиль ранних христианских работ. Таким образом Валентин пытался преодолеть разрыв между гностической религией и ранним католицизмом.[48] Однако, пытаясь преодолеть этот разрыв, Валентин и его последователи стали пресловутым волки в овечьей шкуре. «Кажущееся сходство с ортодоксальным учением только сделало эту ересь более опасной - как яд, замаскированный под молоко».[47] Валентинианский гностицизм был «самой влиятельной и сложной формой гностического учения и, безусловно, самой опасной для церкви».[47]

Раннее христианство был описан как «сложная сеть отдельных партий, групп, сект или деноминаций».[49] Это несоответствие сделало гностические секты, такие как валентинизм, угрозой для протоортодоксальной секты.

Тексты

Валентинианские произведения названы в честь епископа и учителя Валентиниуса. Приблизительно в 153 году нашей эры Валентиний разработал сложную космологию, выходящую за рамки сифианской традиции. В какой-то момент он был близок к тому, чтобы быть назначенным епископом Рим из того, что сейчас Римская католическая церковь. Работы, приписываемые его школе, перечислены ниже, а фрагменты, непосредственно связанные с ним, отмечены звездочкой:

  • Божественное слово присутствует в младенце (Фрагмент А) *
  • О трех природах (Фрагмент B) *
  • Факультет речи Адама (Фрагмент C) *
  • Агатопу: пищеварительная система Иисуса (Фрагмент D) *
  • Аннигиляция Царства Смерти (Фрагмент F) *
  • О друзьях: источник общей мудрости (Фрагмент G) *
  • Послание о приложениях (Фрагмент H) *
  • Летний урожай*
  • Евангелие истины *
  • Версия гностического мифа Птолемея
  • Молитва апостола Павла
  • Послание Птолемея к Флоре
  • Трактат о Воскресении (Послание к Регину)
  • Евангелие от Филиппа
  • Валентинианская выставка

Смотрите также

Примечания

  1. ^

    Для генезиса Аполлон от Исиды и Осирис это произошло, когда Боги были еще в утробе Рея, это загадочный способ заявить, что до того, как этот [чувственный] космос стал проявленным, а Материя была усовершенствована Разумом (Логотипы), Природа, показавшая себя несовершенной, сама родила свое первое рождение.Посему и говорят, что Бог хромал в темноте, и называют Его Старшим. Horus; поскольку он был не космосом, а своего рода образом и фантазией мира, который должен был быть.

    — Плутарх, О поклонении Исиде и Осирису, LIV, 5-6, в Мид 1906 г., 334, примечание

    Если Плутарх не ошибается, Исида то же самое было с самосуществующей Божественной Мудростью. . . Аполлон, или старший Horus, рожденная Исидой еще в утробе ее матери Реи, аллегорически иллюстрирует древнюю трудность объяснения происхождения материи иначе, чем путем согласования ее с идеальными формами, которые она должна в конечном итоге принять. Эта часть египетского мифа, несомненно, наводила на мысль о Валентинианском Демиурге; как Исида поступила с Софией или Ахамотом; mutatis nominibusслова Плутарха очень близко выражают валентинианскую теорию; τὸν Ὥρον, ν ἡ ῏Ισις εἰκόνα τοῦ νοητοῦ κόσμου αἰσθητὸν ὄντα γεννᾷ. С другой стороны, термины, в которых Плутарх говорит о функциях Изиды, наводят на мысль о валентинианской концепции, в которой они не являются платоническими. Несомненно, они могли получить от него более глубокую платоническую окраску, но невозможно не поверить, что фундаментальные идеи теории Валентиниана были заимствованы из теософии древнего Египта, когда он говорит: «Ибо Исида - это женский принцип природы. , получатель каждого гностического природного продукта, как медсестра и всеобъемлющий принцип (πανδεχής) у Платона. Но многие ее называют названный миллион, для формованного (τρεπομένη f. l. τυπουμένη) по разуму она охватывает все формы и идеи. И врожденная от нее Любовь к первому и могущественнейшему из всех, которая едина с Добром; она желает этого и следует за этим, но она избегает и отталкивает всякое соучастие со Злом, будучи одновременно пространством и материей, но всегда по собственной воле склоняясь к лучшему принципу, вызывая в нем порождающий импульс оплодотворения ее эманациями и типы, которым она радуется и ликует, как пропитанные продуктами. Ибо продукт - это материальный образ Субстанции, а случайность - имитация того, что ЕСТЬ ".

    — Харви 1857, стр. 22-4

Рекомендации

  1. ^ Зеленый 1985, 244
  2. ^ Зеленый 1985, 245
  3. ^ Уилсон 1958, 133
  4. ^ а б Холройд 1994, 32
  5. ^ а б Рукема 1998, 129
  6. ^ Чертон 1987, 53
  7. ^ Филорамо 1990, 166
  8. ^ Гудрик-Кларк 2002, 182
  9. ^ Pagels 1979, 37
  10. ^ Холройд 1994, 37
  11. ^ Рукема 1998, 130
  12. ^ Буссе 1911 г. С. 853-854.
  13. ^ Мид 1903, 396.
  14. ^ а б c d е ж грамм час я j k л Буссе 1911 г., п. 854.
  15. ^ Ириней i. 29
  16. ^ а б c d е ж грамм Буссе 1911 г., п. 853.
  17. ^ а б c Ириней i. 6, 1
  18. ^ а б Ириней i. 29, 30
  19. ^ Ириней i. 29, 3
  20. ^ а б Буссе 1911 г., стр. 854-855.
  21. ^ По словам Фрэнсиса Легжа, Гор обычно появлялся в Александрия "с головой ястреба и человеческим телом, одетым в кирасу и сапоги римского жандарма или стационарный, что было бы достаточно подходящим для часового или охранника. "Legge 1914, 105.
  22. ^ Ириней i. 4, 2
  23. ^ Шварц, Пориен, я. 292
  24. ^ Дина Рипсман Эйлон, Реинкарнация в еврейском мистицизме и гностицизме, Эдвин Меллен Пресс, 2003 г.
  25. ^ а б Ириней i. 21, 4
  26. ^ Ириней i. 30
  27. ^ Ириней i. 6, 4
  28. ^ Клеменс Строматы II. 20, 114
  29. ^ а б c d е ж Буссе 1911, п. 855.
  30. ^ Ипполит Философумены 6, 37
  31. ^ Клеменс iv. 13, 91
  32. ^ а б c Ириней i. 21, 3
  33. ^ а б c d е ж Буссе 1911, п. 856.
  34. ^ Ириней i. 23, 3
  35. ^ а б Excerpta ex Theodoto, 22
  36. ^ Excerpta ex Theodoto. 77
  37. ^ Ириней loc. соч.
  38. ^ Ириней i. 21, 5
  39. ^ Рудольф 1977, 166
  40. ^ Pagels 1979, 96
  41. ^ Рудольф 1977, 155
  42. ^ 1 Коринфянам 15:50
  43. ^ а б Холройд 1994, 33
  44. ^ Pagels 1979, 60
  45. ^ Pagels 1979, 146
  46. ^ Рудольф 1977, 206
  47. ^ а б c d Pagels 1979, 32
  48. ^ Лейтон (ред.) 1987, xxii
  49. ^ Лейтон (ред.) 1987, xviii

Библиография

  • Бермеджо, Фернандо (1998). La escisión imposible. Lectura del gnosticismo valentiniano. Саламанка: Publicaciones Universidad Pontificia.
  • Чертон, Тобиас (1987). Гностики. Лондон: Weidenfeld and Nicolson Limited.
  • Филорамо, Джованни (1990). История гностицизма. Оксфорд: Basil Blackwell Limited.
  • Грин, Генри А. (1985). Экономические и социальные истоки гностицизма. Атланта: Scholars Press.
  • Харви, Уильям Уиган (1857). Sancti Irenaei. я. Typis Academicis.
  • Холройд, Стюарт (1994). Элементы гностицизма. Дорсет: Element Books Limited.
  • Лейтон, Бентли, изд. (1987). Гностические писания. Нью-Йорк: Doubleday.
  • Легге, Фрэнсис (1914). Предтечи и соперники христианства. Нью-Йорк: Университетские книги. п. 105.
  • Мид, G.R.S (1903). Жил ли Иисус 100 г. до н. Э.?. Лондон: Теософское издательское общество.
  • Мид, G.R.S (1906). Трижды величайший Гермес: исследования эллинистической теософии и гнозиса. Том I. Лондон и Бенарес: ​​Теософское издательское общество.
  • Пейджелс, Элейн (1979). Гностические Евангелия. Нью-Йорк: Random House.
  • Рукема, Ример (1998). Гнозис и вера в раннем христианстве. Гаррисберг: Тринити Пресс Интернэшнл.
  • Рудольф, Курт (1977). Гнозис: природа и история гностицизма. Сан-Франциско: издатели Harper and Row.
  • Томассен, Эйнар (2005). Духовное семя: Церковь валентинианцев (Наг-Хаммади и манихейские исследования). Brill Academic Publishers.
  • Уилсон, Роберт Маклахлан (1958). Гностическая проблема. Лондон: A.R. Mowbray & Co. Limited.
  • Уилсон, Роберт Маклахлан (1980). «Валентианство и Евангелие истины». В Лейтоне, Бентли (ред.). Новое открытие гностицизма. Лейден. С. 133–45.

Атрибуция:

внешняя ссылка